Мусорный прибой  - Чэнь Цюфань

Или, возможно, он просто хотел, чтобы Кайцзун опоздал на свидание.

Кайцзун стоял в закатном полумраке, потерянный, глядя на пустую дорогу и в ожидании того, что никогда не случится. Мышцы на его лице дергались, их сводило судорогой, будто он отчаянно пытался отогнать какую-то мысль, которая не отставала от него, словно назойливая муха. Чем больше он старался, тем сильнее становилось это предчувствие, будто метастазы рака, расползающиеся в его мозгу.

Он больше никогда не увидит Мими.

Каждые пятнадцать секунд в единственное окно зала падал яркий белый свет, мгновенно появляясь и исчезая и на мгновение превосходя неяркий желтоватый свет ламп внутри. Каждый раз тени будто оживали, в панике уворачиваясь от луча света, взбираясь на заплесневевшие и потрескавшиеся стены, а затем вновь сливаясь с полумраком.

Увидев луч света в первый раз, Мими подумала, что это проблеск надежды. В безумии бросилась на стену и стала звать на помощь хриплым голосом, отплевываясь от крови. Но затем свет исчез, и воцарилась тишина, прерываемая лишь ритмичным дыханием океана.

Когда луч света появился в седьмой раз, Мими уже заклеили рот, сантехническим скотчем. Как бы она ни старалась, растрепав волосы, с безумным взглядом, ей удалось лишь сделать небольшую вмятину в гладкой серебристой поверхности на месте ее губ. Кисти рук ей связали за спиной той же лентой, отведя их назад так сильно, что ее лопатки сошлись вместе, образовав тупой угол. По ее лицу, смешиваясь, текли слезы и пот, глаза щипало, ворот промок. Болело все тело, но она не могла сказать в точности, где у нее раны, ощущение было такое, будто бесчисленные невидимые муравьи кусали ее нервные окончания, будто ее медленно казнили через тысячу мелких порезов.

Свободными остались лишь ноги Мими. Перед этим она пыталась изо всех сил лягаться, целясь мужчинам в пах, даже попыталась убежать, миновав железные ворота, но они легко нагнали ее и отволокли назад, будто бродячую кошку, а затем поставили на колени в углу.

Яркий луч света мелькнул в пятнадцатый раз. Лица мужчин осветило светом маяка, светящаяся цветная пленка на их плечах на мгновение померкла на ярком свету маяка; Мими увидела волосы на их предплечьях, кровеносные сосуды в локтевых сгибах и окровавленную иглу; их движения во влажном воздухе стали медленнее; с их лиц капал пот, уголки их ртов приоткрылись, обнажая желтые, как воск, зубы.

Кто-то что-то сказал, и взрыв смеха заглушил шум прибоя и рокот компрессора холодильника.

Мими в отчаянии глядела, как движется туда-сюда кадык на горле Тесака, как его дыхание становится чаще, а зрачки расширяются. Но того, чего она больше всего боялась, еще не произошло. Тесак не расстегнул ремень и не снял свои свободные зеленые спортивные брюки. Вместо этого он надел странной формы шлем и встал прямо перед ней.

Шлем был соединен проводом с сенсорным устройством, похожим на осьминога с шестью щупальцами. Бритый и Шрам вытащили его из бака, заполненного питательной жидкостью, и обернули бледно-серые мокрые щупальца вокруг тела Мими. От этих холодных и скользких щупалец ее кожа покрылась мурашками.

Тесак дал знак остальным отойти. Закрыл глаза, будто сосредотачиваясь. Тяжело вздохнул, когда на верхней части шлема загорелся красный огонек, сигнализируя об установке соединения.

Мими слышала про такие устройства. Именно от этого ее предостерегал Брат Вэнь, умоляя соблюдать меру в использовании «Дней Халкиона». Это могло привести к тому, что захочется большего, говорил он, все больше и больше, пока ты не будешь готова на все, заплатить любую цену ради следующей дозы.

В слабом свете щупальца имели неземной вид, смесь техники и кошмара. Они способны причинить одному человеку сильнейшую боль и при этом преобразовать ее в сильнейшее удовольствие для другого, как слышала Мими. Для того, кто надел шлем, эти ощущения будут ярче, сильнее и привязчивее, чем любой наркотик в истории человечества.

Щупальца ожили и резко сжали ее тело, засветившись алым. Скрытые под синтетической кожей наноэлектроды атаковали ее нервные окончания резкими импульсами, и Мими охватила невыразимая мука, с головы до ног. Из ее горла вырвался визг, как у умирающего зверя, по щекам покатились слезы. Ее тело колотилось, будто в припадке, и она умоляюще глядела на своего мучителя.

Но тот не обращал на нее внимания. Окружающий мир для него исчез. Биологическая обратная связь, идущая от тела Мими, передавалась в его шлем по кабелю передачи данных с высокой скоростью, приводя его в экстаз.

Тело Мими пронзил сорок девятый проблеск маяка. Ее спина выгнулась так, что она едва не касалась затылком спины, рискуя сломать себе шею. Почувствовала, как по бедрам течет теплая жидкость, это она обмочилась от боли. От неописуемой боли у нее помутилось в глазах, замелькали звездочки, сходясь от краев поля зрения к центру. Мир в ее глазах исказился.

Казалось, столб белого света стал двигаться медленнее, интервалы между его появлениями стали больше. Мими понимала, что это иллюзия, что в мире ничто ни капли не изменится ради нее. И лишь обреченно считала. Свет появился сотню раз, быть может, тысячу, каждый раз его появления приходилось ждать все дольше. От каждого удара боли, приходящего от щупалец, мир в ее глазах содрогался, сжимался, наполняясь сверкающими искрами; она даже уже не чувствовала боли, лишь онемение и невероятную усталость.

Мими не могла понять, какие чувства она испытывает: злость, отчаяние, горечь, ненависть – быть может, все сразу, а может, и нет. Она не могла описать это ощущение словами, для него не было подходящих слов в языке, а еще оно менялось с каждым появлением луча света, с каждым движением щупалец, с каждым импульсом, проникавшим в поры ее тела. Перед глазами замелькали знакомые сцены: деревья в ее родной деревне, слезы ее матери, паста чили, волны, накатывающие на берег, кучи мусора, вздувшееся тело чипированного пса, вонь горелого пластика, заходящее солнце, неразличимый в ночи горизонт, сине-зеленое свечение медуз, странный протез в руках Брата Вэня, лунный свет, Кайцзун в лунном свете, Кайцзун, пришедший к ней на помощь вечером на Празднике Духов, Кайцзун, лежащий рядом с ней на пляже и глядящий на звезды…

Эти далекие, нереальные фрагменты воспоминаний хаотически сменяли друг друга, а щупальца начали двигаться иначе. Мими ощутила, что у нее внутри все горит; капли пота на ее коже зашипели, вскипая и превращаясь в пар, застилающий глаза. Внутри помещения все дрожало и искажалось, будто мираж в пустыне, будто кошмар, от которого она не может пробудиться.

Двое подручных Тесака, давно забытые, возбужденно обсуждали последние новости из квартала красных фонарей в Дунгуане: сделано в Восточной Европе… усовершенствованная система подвешивания… удовлетворит самые экзотические вкусы… протез сфинктера с настраиваемой мышечной силой… заморские шлюхи с электрическими моторчиками… Шрам похотливо смеялся, его лицо кривилось и дрожало, будто желе, а шрам на левой щеке покраснел, налившись кровью. Они походили на невнимательных зрителей, глядящих на происходящий у них на глазах спектакль насилия будто на эпизод плохо снятой мыльной оперы.